каждый получает того дьявола, которого заслуживает ©
рыба начинает гнить с головы, а человек изнутри.
практически у каждого второго человека наступает момент в жизни, когда он перестат ощущать любовь окружающих, а та, что вырывается из зоны молчания - та самая, по чьей вине сжигались города и проливалась чья-то кровь, только раздражает, будто назойливый комар, без умолку жужжащий в тишине. этого мало. с каждым днем требуются все новые и новые ощущения, и обязательно с каждым разом сильнее предыдущих. Дозы увеличиваются, и наступает день, когда садишься на собственно придуманную панацею, как на наркотик.
бывает, что от человека остается пустая оболочка - она ест, спит, скалит зубы в добродушной улыбке. но внутри чернильная пустота. единственная возможность гнилого внутри человека доказать самому себе, что еще жив - причинять боль (физическую ли, или моральную) окружающим людям. только в спорах, только при оскорблениях и унижениях есть ощущение, что вены не превратились в скрученные жгуты веревок, что по ним еще бежит кровь; и сердце бьется чаще, и на губах самая настоящая улыбка, и адреналин... никакой поцелуй не сравнится с ощущением собственного доминирования над кем-то. это первобытное чувство, настоящее, не опошленное цивилизацией и религией. оно стоит выше любых ценностей, оно движет массами, гонит вперед, заставляя гордо поднять голову.
почти языческое... ненависть, она так похожа на любовную страсть, что иногда два понятия тесно переплетаются между собой, и становится не ясна грань между ними.
только через страдание можно возвыситься - свое или чужое, роли уже не играет. мы жертвуем собой, но охотнее пожертвуем другими. героев нет. дружба эфемерна и уничтожается тогда, когда интересы друзей сходятся в одной спорной точке. всегда стоит опасаться друзей - они те, кому мы доверяемся и без опаски показываем спину. а в нее, не защищенную, так просто вонзить нож.
практически у каждого второго человека наступает момент в жизни, когда он перестат ощущать любовь окружающих, а та, что вырывается из зоны молчания - та самая, по чьей вине сжигались города и проливалась чья-то кровь, только раздражает, будто назойливый комар, без умолку жужжащий в тишине. этого мало. с каждым днем требуются все новые и новые ощущения, и обязательно с каждым разом сильнее предыдущих. Дозы увеличиваются, и наступает день, когда садишься на собственно придуманную панацею, как на наркотик.
бывает, что от человека остается пустая оболочка - она ест, спит, скалит зубы в добродушной улыбке. но внутри чернильная пустота. единственная возможность гнилого внутри человека доказать самому себе, что еще жив - причинять боль (физическую ли, или моральную) окружающим людям. только в спорах, только при оскорблениях и унижениях есть ощущение, что вены не превратились в скрученные жгуты веревок, что по ним еще бежит кровь; и сердце бьется чаще, и на губах самая настоящая улыбка, и адреналин... никакой поцелуй не сравнится с ощущением собственного доминирования над кем-то. это первобытное чувство, настоящее, не опошленное цивилизацией и религией. оно стоит выше любых ценностей, оно движет массами, гонит вперед, заставляя гордо поднять голову.
почти языческое... ненависть, она так похожа на любовную страсть, что иногда два понятия тесно переплетаются между собой, и становится не ясна грань между ними.
только через страдание можно возвыситься - свое или чужое, роли уже не играет. мы жертвуем собой, но охотнее пожертвуем другими. героев нет. дружба эфемерна и уничтожается тогда, когда интересы друзей сходятся в одной спорной точке. всегда стоит опасаться друзей - они те, кому мы доверяемся и без опаски показываем спину. а в нее, не защищенную, так просто вонзить нож.