с вами вновь прямое включение из дома терпимости для сексуальных меньшинств.
прежде чем вы прочтете это, хочу добавить цитату века:
thallja 03:12:39
мы упороты
deGrimm 03:12:46
вще в хлам походу
+ BONUS говорю же, это определенно мы
вы все еще с нами? да будет вознаграждено терпение жаждущих грибов Радагаста.
Одной крови
Авторы: .Misery, пёсик
Фэндом: Толкин Джон Р.Р. «Сильмариллион»
Персонажи: Мелькор, Артано (Саурон)
Рейтинг: детсад "Ромашка"
Комментарий:
ИЗВРАТ, РАЗВРАТ И ИСКАЖЕНИЕ! ©
мир - Толкину, образы персонажей - Фобс, грибы - Радагасту, идеи - авторам, спасибо - читателям.
вроде никого не обидели.
Мы с тобой одной крови,
Мы с тобой одной породы,
Нам не привыкать к боли,
Если имя ей – свобода.
Мы с тобой одной крови,
Мы с тобой одной породы,
Нам не привыкать к боли,
Если имя ей – свобода.
Мы с тобой одной породы,
Нам не привыкать к боли,
Если имя ей – свобода.
Создание чего-то нового, прекрасного, светлого. Вечного. Того, что Валар так любят. Создание новой жизни, новых красок. Манвэ, Ауле, Ульмо, Варда.. Все они, позабыв, казалось, о разладе в Песни, кинулись создавать свой собственный мир. Величественный, идеальный, прекрасный в своем свете и тепле мир.
Мелькор же… пожалуй, он не был бы Мелькором, если б не желал всего и сразу. Чем дальше и чем дольше – тем хуже казалось прочим Валар его моральное состояние. На деле, он лишь четче выстраивал будущие планы. Он жаждал владеть той землей, которую создавали его братья и сёстры, он мечтал о власти и подчинении и он точно знал, что добьется этого.
Время шло, а Мелькор склонял на свою сторону всё больше и больше умов и сил. Многие из них соблазнились на сладкие речи о будущем с ним, самым могучим из айнур, что признавал сам Эру Илуватор.
Вот только… чего-то ему не хватало. Причем так, что злился Мелькор все чаще, раздраженно убирая пятерней длинные темные пряди с лица. В умах многие из Валар, что чаще прочих видели его, начали расти подозрения - вечно таинственный, вечно улыбающийся как-то «не так» Мелькор был самым настоящим кладезем оных. Ему же, в общем-то, было абсолютно все равно.
Он искал то, чего ему не хватало для начала действий. Как позже выяснилось – не хватало ему одного единственного майар, прекрасного и светлого Майрона, который предпочел пойти в ученики Ауле, где успешно, долго и со вкусом убивал свои талант, навыки и силу.
Мелькор как-то легко и непринужденно из состояния «чего-то хочу, но чего – не знаю» пришел к выводу, что «хочу его». Сказано? Сделано. Всё чаще он стал наведываться к Майрону, отвлекая его от работы, или «случайно» встречая подальше от Ауле. Сначала это были простые разговоры на отвлеченные темы: «птички поют, погода прекрасна, наши братья и сёстры так отлично возводят Арду. Тебе не кажется, мой милый Майрон, что можно было бы не только создавать, но и подчинять? Ох, о чем это я, право слово. Но все же, я считаю, что Ауле – это не выход. Ты создан для куда более прекрасных, величественных, могущественных вещей и деяний. Понимаешь ли ты, о чем я говорю, о мой прекрасный Майрон?»
Со временем, сам того не замечая, Мелькор позволял себе чуть больше, чем «разговоры». Встать ближе, чуть приобнять за плечи такого хрупкого на вид, но сильного майар, склониться, ведя разговор на более пониженных тонах. Его тянула красота майа и он, признаться, не отрицал своего влечения, а, наоборот, решил, что будет потакать своим «недалеким» желаниям и тяге к прекрасному.
***
Артано, положив острый подбородок на сложенные на крепком столе ладони, из-под ресниц смотрит за умелыми движениями Ауле, слушает гулкие удары тяжелого молота и тихий, словно выдох, наговор. Учитель – темный силуэт, любовно охваченный кроваво-жаркими отсветами из горна – лучше прочих знает, как из Ничто получается Нечто, ведает, из чего рождается Арда и внимательно следящий за ним золотоглазый майар старательно впитывает знания Кузнеца.
Артано, талантливый золотой мальчик, смертельно скучающий среди прочих майар, и Ауле, как никто другой, понимает своего ученика. Кто из Валар позволил бы творить по собственному замыслу, не попрекая за желание услышать похвалу? И пусть у майа не всегда выходит, как задумано, рядом всегда есть учитель, понимающий с полуслова. Именно поэтому однажды улыбающийся Ауле опускает в руки пораженного Артано по живому теплый, слабо поскуливающий комок шерсти, поблескивающий умными черными глазами.
Кто еще из Валар…
- Но Мелькор, учитель… ты многое создал вместе с Манвэ и Ульмо, но никогда с ним. Почему?
Золотые глаза смотрят пытливо, но Кузнец упрямо молчит, склоняясь над своим творением, так что густые русые волосы, изрядно посеребренные сединой и перехваченные на лбу кожаным ремешком, широкой волной падают на плечи, скрывая от настойчивого внимания ученика. А лицо по-доброму открытое, только на щеке, от скулы до уголка губ, пролегает шрам, нижним краем скрывшийся в бороде, и молот опускается на наковальню еще громче и быстрее… Майар намеренно громко и печально вздыхает, вновь опуская подбородок на сцепленные пальцы. Тихонько постукивая коготками по деревянному полу, подходит стремительно и так не заметно выросший серый пес, утыкается холодным мокрым носом в босую ногу Майрона и тот, опустив руку, ладонью накрывает острую морду, проводит пальцами до холки, зарываясь пальцами в короткую шелковую шерсть. Ауле оборачивается через плечо и в серо-зеленых глазах плещется веселье, а пес, положив лапы на колени майа, дотянувшись, горячим языком лижет его щеку.
Ауле никогда не говорит о Мелькоре и его лицо неуловимо мрачнеет, стоит лишь упомянуть имя Вала.
Говорят, у того в сердце разрастаются гордыня и зависть. Говорят, в подземельях он создает неугодные замыслу Единого темные создания. Говорят, он возжелал супругу брата. Говорят, говорят, говорят… и Артано неслышной тенью увязывается за Мелькором, не понимая смысла своих поступков, но желая хотя бы краем глаза увидеть драконов и прочих чудовищ, которых, как носит ветер, разводит вдали от братьев и сестер хитроумный Вала. Неслышно ступая, он пробирается следом за Мелькором в его подземелья, не подозревая о довольной усмешке на тонких губах Могучего, не догадываясь о том, что все уже было предначертано, не зная, что с точностью до мелочей повторяет действия самого Вала.
Мелькора внезапно становится слишком много… вот он неслышной тенью сидит в дальнем углу кузницы и огонь бросает на узкое красивое лицо причудливую вязь теней. Вот шепчет за спиной, едва не касаясь грудью спины ученика кузнеца, накладывает чары на выкованные Артано украшения. Он помогает – с улыбкой, а несчастный майар стоит перед наковальней, боясь выдохнуть, чувствуя прохладное дыхание на собственном затылке… Он не понимает, чего хочет от него Лучший, не понимает, и от того огрызается в ответ. Выхватывает недовольно из цепких пальцев вала свои инструменты, носится по кузнице золотым всполохом пламени, лишь бы не оказываться слишком близко. Мелькор - как огонь, создающий иллюзию тепла и безопасности. Так хочется протянуть руку и коснутся, согреть себя, но мгновение спустя он выжигает весь твой мир и тебя в придачу. Нельзя. Хочется, но нельзя.
- Я не понимаю, чего ты хочешь, - майа страдальчески обхватывает голову руками, золотые волосы разметались по плечам, в глазах сам огонь кузниц и весь вид его не располагает на задушевные разговоры. На самом деле, ему неловко... Ауле рядом нет, и он чувствует себя неожиданно слабым перед чужой, почти осязаемой силой.
- Если тебе нужны кольца, ожерелья… - майар с сомнением смотрит на Мелькора, вспоминая разговоры о его страсти к Варде. – … или пояс верности, наконец, так бы и сказал.
Мелькор, склонив голову на бок, смеется в ответ на глупые и отчаянные предположения Артано. Темные волосы тяжелым каскадом льются по плечу , и Вала, отсмеявшись, смотрит с улыбкой на ученика кузнеца. Смотрит тягуче, сладко, словно хищник, который точно знает, что жертва от него никуда больше не денется. Ему смешно наблюдать за тем, как золотоволосый мечется по кузнице, стараясь оказаться подальше от него, смешно видеть в его глазах немую мольбу – лишь бы быстрее появился учитель. Он чувствует, что мастер-кузнец где-то поблизости и времени осталось не так уж и много.
Темный поднимается с места, выходя из тени и шагая в теплый отсвет горна, становится ближе к хмурящемуся майа.
- Если и пояс верности, то для себя, Майрон. Так и знай, что ты мне нынче дороже любой, пусть даже она будет во сто крат прекрасней Варды.
Образ Вала на фоне теплых всполохов пламени из горна обжигает не хуже жарких слов. Мелькор смеется тихо и, чувствуя, не слыша даже, Ауле, разворачивается и выходит, задев плечом горделивого кузнеца, а майа исступленно кусает губы, чувствуя, как в глубине души поднимается темное, непрошенное. Никто прежде не желал его, не говорил о красоте, о точности и легкости движений и все то, что делал с его душой Мелькор, было непривычным, слишком ярким, слишком запретным, слишком желанным. Чем было подобное чувство? Вложенное ли Единым вполне естественное стремление стать лучшим или разбуженное только что Мелькором тщеславие? Могучий смеется в ответ на нерешительность, а Артано с едва слышным удивленным выдохом прикладывает ладони к лицу и холод заговоренных колец, нанизанных на тонкие пальцы, приводит его в чувство. Жест выглядит по наивному детским и под ним майа прячет свое столь нежданное удовольствие. Таким его находит вернувшийся Ауле – неверующе замершим посреди кузницы с прижатой к губам ладонью.
- Что он сказал тебе?
Что я желанен.
Губы Майрона впервые искажает кривая усмешка, делающая правильные черты лица почти хищными, и он опускает голову. Учитель, кажется, встревожен нежданным посещением Мелькора и это несказанно веселит золотоволосого. Он молча качает головой, и тяжелые кудри волнами падают на лицо, скрывая непривычный блеск глаз от взора Кузнеца.
***
Вдали от великой родины Мелькор воздвигает величайшую свою крепость, дав ей имя Утумно. Под толщами скал его новые слуги рождают из камня высокие башни, гранитные стены и бесконечные рвы, а Мелькор, наблюдая издали, думает о том, что предстоит создать еще многих. Все это необходимо делать как можно быстрее – его начали подозревать в темных делах уже в открытую, выспрашивая, куда же делись все те немногие, что внимали его речам. Мелькор отмалчивался, втайне надеясь, что никто не копается в его мыслях. Все те, кто следовали за ним, ныне обрели новую личину – опутанные темным дымом, с горящими сердцами и огненными хлыстами, они стали первыми помощниками Мелькора на просторах Арды и правая рука его, великий Готмог, был прекраснейшим военачальником, практически забывшим жизнь свою до перевоплощения, оставив лишь преданность Мелькору.
Но ему нужен был еще один. Всего один.
Мелькор цепляет его аккуратно за локоть, выныривая из тени густых деревьев, собственнически приобнимает за талию и заглядывает в глаза.
- Может, настал тот миг, когда ты сможешь узнать ответ на свой вопрос? – горячий шепот к самому уху золотоволосого майа. – Прекрасный мой Майрон, ты нужен мне. Только с тобой я смогу добиться всего, что задумал, только ты сможешь понять меня. А я, взамен, выполню любую твою просьбу и буду рядом. Хочешь ли ты этого?
Вала держит крепко, но Артано, в общем-то, и не желает вырываться. Наоборот, подается ближе, откидывает голову, доверчиво вверяя себя в чужие руки, треплет край черного одеяния, пропускает длинные смоляные пряди волос меж пальцев. Никто не учил его, что быть желанным столь обжигающе приятно, никто не смотрел так, как смотрит Могучий, никто не видел в нем… равного? Любимого? Майрон с улыбкой морщит нос и отстраняется, кладя узкую ладонь на руку своего Вала.
- Любую просьбу? - хитрые глаза задумчиво смотрят поверх плеча Темного на далекие Светильники и майа жестоко усмехается, переводит взгляд на Вала, заглядывает в его глаза почти с любовью, - оставь это право за мной, Мелько, - Майрон привстает на цыпочки, трется по-волчьи носом о щеку Мелькора, - я после придумаю, мой Властелин.
Серый пес, былой подарок учителя, стал скучен Артано – слишком просто завоевать доверие безродного щенка. Нет, это существо, распятое у его ног, не может считаться идеальным –потрепать за ухом, предложить угощение, и вот эти глаза смотрят с одобрением и обещанием привязанности каждому встречному. Он не знал Зла, ему не ведома боль, он предаст.
Майрон ласкающим жестом проводит по сбившейся в колтуны шерсти, ногтями расправляет слипшиеся от крови шерстинки, зарывается носом в теплый бок. Изломанное тельце, наполненное обманчивым теплом, искалеченная плоть, вернувшаяся к жизни чужой волей.
Псы продажны, как и все то, что росло под обманчивым светом Иллуина и Ормала до того, как Мелькор, его Темный Вала разбил их, потакая взглядам и ухмылкам своего ученика, по воле данного обещания.
То ли дело волки.
Серый зверь изворачивается и щелкает острыми зубами в опасной близости от обманчиво хрупкого запястья майара, а тот, смеясь, бьет огромного волка раскрытой ладонью по носу.
- Что же ты наделал.
С укоризной, качая головой, спросил бы у своего бывшего майа Ауле, и Артано расхохотался бы ему в лицо, спуская стаю с цепей – в твои создания, Кузнец, жизнь вдыхали другие.
Гортхаур Жестокий кожей чувствует присутствие своего Господина и, улыбаясь, носом зарывается в жесткую, пропахшую кровью и болью шерсть своего перерожденного питомца.