читать не обязательно.
очередной дрябблый драббл *прикрывает музу фиговым листком*
Камень
Автор: .Misery
Фэндом: Call of Duty
Персонажи: Владимир Макаров, Юрий
Рейтинг: R
Жанры: POV, Психология, Слэш (яой), Songfic
Комментарий: Лирика и вдохновитель: Flёur - Камень. Возможен ООС.
жамкать здесьПопробуй разбить меня - ты не поверишь глазам,
Попробуй сломать - ты скорее сломаешься сам.
Макаров берет жестко. Резко, быстро, без лишних прелюдий и разговоров — остается деловым сукиным сыном даже в таких сомнительных делах, как любовные утехи. Хотя... ну какие они к черту любовные? Такого понятия для него не существует в принципе. Оно вполне успешно заменяется другими терминами — долг, к примеру. Хотя, это тоже не совсем про Володю. Скорее, он — искатель выгоды, поборник собственной правды, кажущейся извращенной остальному миру и мне в частности.
Поэтому, никаких слов, взглядов и пошлых стонов – для полноты картины намеренно с силой прижимаю запястье к губам, лишая его любых звуков с моей стороны. В конце концов, это даже отдаленно не похоже на возвышенные чувства, даже аморально-неправильные, общественно отрицаемые. Может, это наш очередной способ славно убить время, а может, жалкая попытка почувствовать ту «нужность», которой так не хватает. Ту идиотическую нужность, которая заставляет каждое утро отрывать голову от жесткой подушки и идти навстречу новому дню — бессмысленному, как и все предыдущие, обязательно серому, который мы раскрашиваем красным.
Пока ты нужен - ты жив.
Поэтому, только поэтому, я позволяю тебе пугающе молча прижимать меня к холодной стене безликой двушки со всеми последующими действиями.
Согнуть меня даже гораздо сложней, чем сломать.
Я маленький камень - зато я умею летать.
Зрительный контакт — один из столпов взаимопонимания, скажете вы. Даже слепые неосознанно ищут взгляд собеседника, впрочем, не могу судить — я никогда не был слепым. Макаров никогда не смотрит мне в глаза в подобные моменты близости, словно я прочту в его сумасшедших глазах натуру, не совсем разучившуюся чувствовать. Наивная сказка, конечно, но смертельно похоже на недоверие и это бесит.
- Ни слова не скажешь?
Хриплый голос из-за спины и болезненный укус где-то пониже седьмого шейного позвонка — это нонсенс. Но я уже говорил, что ты меня бесишь?
Единственный раз, когда он позволил мне взять верх в этих странных отношениях — тогда, перед неудавшейся попыткой убийства в Праге, когда погиб Соуп. Старина МакТавиш, ты даже подозревать не мог, как много информации о главной цели ваших жизней хранится под моей черепной коробкой и весь этот пестрый бред воспоминаний вывалится в ваш скромный мирок только после пары грамм свинца в висок. Это не верность, дружище, это месть. Своеобразная и извращенная.
Холодный и острый осколок гранита,
Смерть Голиафа в руке Давида.
Создавалось впечатление, что он не был удивлен, когда увидел меня на пороге комнаты – собранный сукин сын в своем костюме, словно заранее готовый к погребению живой мертвец. Пожалуй, могло показаться, что он втайне надеялся на эту встречу, словно сам подыскивал варианты нашего очередного «воссоединения».
- Пришел за чужой головой, смертник?
Кривая ухмылка некрасиво перерезает лицо, кажущееся пугающей маской в сгущающихся сумерках. Смотришь слишком спокойно, но только я вижу, по тому, как нервно дергаются кончики губ, что ты ждешь какой-то одной тебе известной кары небесной со всем отчаянием, на которое только способен.
- Разве я на тебя оружие наставляю?
Сопровождавшее фразу фырканье должно было стать презрительным, но звучит так, словно старый друг бросил приятелю юмореску — очередной просчет, который ты встречаешь издевательским смешком.
Посмеемся позже, в другой жизни... Пистолет у меня правда есть и, чтобы показать всю серьезность последующих намерений, я резко притягиваю Макарова за шею и прижимаю прохладное дуло к его губам.
Пристрелить бы тебя вот прямо здесь, как бешеного пса, сорвавшегося с цепи. За холодный пол подземного гаража московского аэропорта, за багровые реки и красные гвоздики у входа в терминал…
- Мать твою, Юра...
Еще больший нонсенс не в том, что я это в принципе делаю, а в том, что он, кажется, удивлен. Удивлен настолько, что не замечает рассеченной губы, лишь машинально слизывает выступившую кровь кончиком языка, чтобы в следующий же момент медленно провести им по дулу пистолета. Рвано выдыхаю в ответ.
- На хрен больной.
Сейчас существует только клочок чужой земли и сжирающая заживо необходимость вернуть старые долги. Уничтожить морально, как бы глупо это ни звучало по отношению к такому потерявшемуся в собственном безумии существу как ты, Володя.
Я камень - холодный и твёрдый гранит,
Я падаю, не разбиваясь, потом мне не больно - я делаю вид.
Единственная между нами разница — хочу видеть твое лицо, чтобы навсегда запомнить. В остальном, все, как по заранее расписанным ролям. Заботливо написанный кем-то сценарий, в котором нет места восторженным эмоциям. Это наш катарсис. Мы упиваемся негативом друг друга, словно искаженные зеркала, отражая боль и ненависть, превращая в собственное вакхическое удовольствие. Ни одна женщина в мире не даст подобных ощущений — за это ты позволяешь мне быть здесь. За это ни один человек в форме не остановил меня, пока я тихой сапой пробирался к твоему логову. За это...
Не просто меня раздавить, расколоть,
Я - камень холодный и твёрдый базальт
Всего лишь слегка поцарапана плоть,
И в стороны яркие искры летят.
Запрокидываешь голову и смеешься неожиданно хрипло, дико, цепляясь тонкими сильными пальцами за плечи.
Если бы мне хватило сил – моральных и физических, я бы пробил твою грудную клетку собственными руками и вырвал к чертовой матери сердце... или что там у тебя вместо него.
По животному скалюсь, постепенно сбавляя темп и, наконец, откатываюсь в сторону, тяжело переводя дыхание. Я на тебе, как на войне — забавная ирония. Только войну я люблю, какой бы безумной склочной бабой она ни была, а тебя...
- Любишь?
Смотришь безумными глазами, но не улыбаешься, ждешь, опасаясь ответа, как удара плетью.
- Ненавижу.
Сейчас я просто отвернусь... не потому, что доверяю, а потому, что завтра всажу в твою голову пулю.
Напрасны уловки, капканы и сети,
Не целься мне в сердце - я в бронежилете.